Многие читатели с интересом восприняли материалы главы №11 «Молчание профессора Зорина», где было описано одно из первых, но при этом самых ярких и оглушительных разоблачений фальсификации американских полетов на Луну − знаменитую сцену из фильма «Diamonds are forever» или «Бриллианты навсегда» − седьмой фильм о приключениях Джеймса Бонда с Шоном Коннери в главной роли, где была продемонстрирована сотням миллионов кинозрителей по всему миру картонная «Луна» в секретном павильоне на военной базе США в штате Невада. Вспомним еще раз эпизод драки Джеймса Бонда с астронавтами на съемочной площадке:

Обращает на себя не только то, что съемки фильма курировал сам Говард Хьюз, но и географический порядок выхода фильма на киноэкраны: вначале Германия − родина Вернера фон Брауна, главного конструктора проекта «Сатурн-Аполлон», лишь затем США − где фильм снят, и только потом Великобритания − родина Джеймса Бонда.

Можно предположить, что Говард Хьюз решил таким образом, незадолго до 60-летия господина барона 23 марта 1972 года, преподнести своему заклятому конкуренту Вернеру фон Брауну «подарок» − большую жирную свинью на всю его космическую репутацию.

Именно на этой высокой ноте 26 мая 1972 года, во время исторического визита президента Ричарда Никсона в Москву, главный конструктор и организатор программы фиктивных полетов на Луну Вернер фон Браун был окончательно уволен из НАСА, как было дипломатично сказано, из-за расхождения во взглядах на будущее космонавтики. А недипломатично − барон был вышвырнут на улицу и взят под наблюдение как неблагонадежное лицо...

Такова она, великая сила искусства кино! Мы с вами, будучи людьми взрослыми, отлично понимаем, что не только в социалистическом обществе, но и в странах так называемой «либеральной демократии» кино снимают не просто так, а исключительно по заказу. Просто заказчики именуются по разному, но сути дела это не меняет.

Никсон не случайно приурочил увольнение фон Брауна к визиту в Москву и встрече с Брежневым: это выглядело как голова поверженного барона на подарочном блюде.

Но и после ухода Никсона в отставку, тема Большого космического обмана не затухла, а разгорелась с новой силой, пройдя гигантский путь от крошечного эпизода в «Бриллиантах» до полнометражного художественного кинофильма «Козерог-1».

Автор сценария Питер Хайамс, в 1964-1970 сотрудник американской телерадиокорпорации CBS, под впечатлением трансляции прилунения Аполлон-11, написал в 1972 году киносценарий фильма «Козерог-1», который долгие годы никто не хотел снимать. Только в октябре 1975 года, когда вся американская пилотируемая космическая программа была закрыта на неопределенный срок, когда все декорации «лунной эпохи» стали разбирать и отдавать на слом, − только тогда киностудия ITC Entertainment выделила почти 5 миллионов долларов на съемки фильма, а NASA обеспечило полное содействие съемкам (!) и даже предоставило реальную космическую технику, оставшуюся от проекта «Сатурн-Аполлон».      

Фильм представлял собой завуалированное публичное самооправдание функционеров NASA, чье искреннее желание отправить человека на Луну (в фильме Марс) стало жертвой политических интриг Вашингтона, попыткой снять с себя вину и переложить на правящую элиту.

Руководитель полетов, доктор Джеймс Кэловей: «Если бы существовал какой-нибудь другой выход, или хотя бы надежда на этот другой выход, − я бы отдал все на свете, чтобы не сидеть с вами здесь. Все!» (к/ф «Козерог-1»)

Я не стану пересказывать весь монолог доктора Джеймса Кэловея, лучше один раз его увидеть, чем миллион раз перечитать о нем чужой пересказ. Просто хочу обратить внимание читателей на некоторые ключевые фразы, записанные сценаристом явно с чужого голоса (о президенте Ричарде Никсоне): «Я сидел два месяца назад у него в кабинете, и он мне говорил: Конгресс рвет меня на части, мне необходим успех. Они ищут повод закрыть эту программу. Еще один срыв равносилен катастрофе! Я на вас надеюсь всем сердцем и душей... И потом что? Он даже на запуск не соизволил приехать...» Просто крик души бывшего директора NASA вырвался на широкие экраны кинотеатров:

Окончание своего монолога доктор Джеймс Кэловей произносит в секретной телестудии, где раскрывает некоторые секреты Большого космического обмана: «Хьюстон контролирует настоящий полет. Вся телеметрия поступает из командного модуля, заодно с вашими голосами и медицинской информацией. Мы записали все в ходе тренировки на аналоги».

Студия для съемок фальсифицированного космического полета (к/ф «Козерог-1»)

Это очень важное признание: командный модуль не тонул в океане, а выводился на целевую лунную траекторию в беспилотном режиме для обеспечения радио и телетрансляции сеансов связи с экипажем, для создания максимальной достоверности космических полетов.

Убеждая астронавтов присоединится к обману, стать его частью, доктор Кэловей произносит поистине программную речь-проповедь: «Наша единственная святыня − космос. Ни во что больше американцы не верят. По вечерам они забираются в свои берлоги, запираются на все замки. Они всего боятся, боятся даже включить телевизор, им страшно услышать очередные плохие новости. Люди во всем разуверились. А вы хотите в пух и прах разнести нашу программу. Представляете, как это на всех подействует?! У меня голова идет кругом, я не знаю, что дальше делать. Я цепляюсь за соломинку, как, впрочем, и все. А вы? Чего добиваетесь вы? Вы хотите лишить американцев последнего, во что они верят?»

доктор Джеймс Кэловей читает проповедь о космических святынях  (к/ф «Козерог-1»)

Лучше и не скажешь! Прекрасная игра Хэла Холбрука. Станиславский ему бы поверил:

Обратите внимание на реплику киноактера О. Джей Симпсона: «Мне кажется, меня сейчас вырвет...» − мы еще к ней вернемся.

Речь руководителя полетов, взятого за грудки командиром корабля полковником Брубейкером, завершается эпической фразой: «Эту машину уже не остановить!»

Поражает обилие в кадре подлинного космического инвентаря из проекта «Сатурн-Аполлон».

Поскольку бюджет картины был смехотворно мал по голливудским меркам, то все экспонаты брались в пользование у NASA в оригинальном виде.

Невольно хочется спросить: студия тоже настоящая?!

Макет ракеты Сатурн-5 на стартовом столе

Приборная панель командного модуля корабля Аполлон

Хорошо виден люк с механизмом открытия и боковые иллюминаторы

Фильм «Козерог-1», как вы уже должно быть догадались, был очень прохладно встречен американской «верующей» кинокритикой и проповедниками «космических святынь» из Белого Дома, зато немедленно был приобретен в СССР и дублирован в 1980 году на киностудии «Мосфильм».

Однако, может сложиться неправильное представление, будто в США киноиндустрия уделяла должное внимание разоблачению Большого космического обмана, а вот в СССР мастера искусств напрочь игнорировали тему фальшивой космонавтики, не допуская даже мысли подобной. Это не совсем так, а точнее − совсем не так. Киностудия им. Горького тоже решила поддержать творческий почин американских кинопродюсеров и подготовила алаверды − наш ответ на их бриллианты и козероги.

Пегасы вдохновения

Что самое главное в реализации заказа? Подобрать толкового исполнителя! Причем, желательно, без собственных идей. Чтобы ни влево, ни вправо. Чтобы не боялся ни парадоксальных задач, ни, тем более, парадоксальных решений.

Помните песню «Смуглянка»? Ну, да, кто ж ее не помнит: благодаря фильму Леонида Быкова «В бой идут одни старики» она стала всенародно любимой песней военных лет.

Кадр из кинофильма «В бой идут одни старики» (1973г.)

Между тем, песня эта была написана композитором Анатолием Новиковым и поэтом Яковом Шведовым... в 1940 году, еще до войны!

В ней есть слова, которые несколько озадачивают:

А смуглянка-молдаванка
Отвечала парню в лад -
Партизанский молдаванский
Собираем мы отряд.
Нынче рано партизаны
Дом покинули родной,
Ждёт тебя дорога
К партизанам в лес густой.

Я, конечно, понимаю, что каждому поэту нужно вдохновение. Но, простите за любопытство, какой же Пегас мог посетить в 1940 году поэта Якова Шведова, чтобы ему в мирное время примерещились молдаванские партизанские отряды?!

Для справки: в 1918−1940г.г. современная Молдавия, а также ряд районов Одесской области, которые до революции именовались Бессарабия − входили в состав королевской Румынии. 26 июня 1940 года Вячеслав Молотов вручил румынскому послу в Москве Георге Давидеску заявление советского правительства, в котором от Румынии потребовали немедленной передачи СССР территории как Бессарабии, так и Северной Буковины. 27 июня 1940 года Румыния объявила мобилизацию. А на следующий день, крепко все обдумав и взвесив, решила капитулировать. В считанные дни все румынские войска и административные органы в организованном порядке бежали на территорию «Великой Румынии» в границах до 1918 года, в чем румынским товарищам была оказана практическая помощь со стороны войск Южного фронта под командованием генерала армии Жукова. Уже 3 июля 1940 года, т.е. на 5 день «войны», в Кишиневе состоялся парад советских войск и народная демонстрация по случаю присоединения Бессарабии к СССР.

Поэтому не только Пегас, но даже крепкий допинг не смог бы заставить поэта Якова Шведова придумать молдавских партизан.

Легенду про сюиту в честь Гриши Котовского я попрошу оставить для более наивных читателей. Гриша был налетчиком, бандитом. Неоднократно сидел, бежал из мест заключения. Был приговорен к смертной казни. Потом была революция, Гражданская война... Ни о каких «молдаванских партизанах» история не упоминает. Если только речь не шла о налетчиках с одесской Молдаванки, воспетых Исааком Бабелем.

А еще нужно понимать эпоху, в которую жил автор. Если бы Яков Шведов написал о молдавских партизанах до 26 июня 1940 года − то его бы немедленно арестовали как троцкиста, который хочет представить СССР агрессором на международной арене и вызвать мировую войну с целью организации интервенции в СССР армий империалистических государств. Либо  за разглашение совершенно секретной государственной тайны о скорых планах румынского похода, известных лишь очень узкому кругу высшего руководства СССР.

Но если бы Яков Шведов написал подобную белиберду после 3июля 1940 года − то его все равно бы арестовали, но уже за контрреволюционную пропаганду, ведь после воссоединения Бессарабии с СССР никаких партизан на советской земле быть не может − только недобитые агенты иностранных разведок, кулаки, белогвардейцы и проч.

Поэтому, напрашивается один возможный вывод: Яков Шведов ни при каких обстоятельствах до такого бы не додумался. Это был заказ!

Нет ничего странного в том, что советское правительство, которое все перевело на рельсы плановой экономики, подходило по-хозяйски к вопросам творческого вдохновения у творческой интеллигенции, не слишком полагаясь на всяких Пегасов и Муз.

Например, все понимали, что грядет советско-германская война. Она неизбежна. Когда она грянет − одному Богу известно. Но когда б это ни случилось, с первого же дня мы должны иметь достойное идейно-патриотическое сопровождение мобилизационной работы, включая строевые и патриотические песни и марши. Поскольку вдохновение − дело случая, а на случай материалисты полагаться не могут, то подобную организационную работу лучше провести заранее, тихо, без ненужной спешки.

Нет ничего удивительного в том, что в первые же дни Великой Отечественной войны 24 июня 1941 года одновременно в газетах «Известия» и «Красная звезда» были опубликованы стихи поэта В. И. Лебедева-Кумача «Священная война». И, сразу же после публикации, композитор А. В. Александров вот так, сходу, написал к ним музыку. А 26 июня 1941 года ее уже исполняли на Белорусском вокзале, провожая солдат на фронт.

Зная, как тщательно редактируются и рецензируются каждый выпуск центральных газет, можно смело утверждать: стихи должны были быть написаны уже 22 июня, чтобы 23 июня сдать в набор, а наследующий день продать тираж газет по всей стране. Но, учитывая медлительность бюрократического согласования таких принципиальных моментов, − то Лебедев-Кумач должен был бы написать «Священную войну» еще до 22 июня!

Полагаю, что так и было. Был творческий заказ и был творческий конкурс (закрытого типа). Песня-победитель была выбрана заранее. И в день начала войны оставалось только растиражировать заранее подготовленный текст и ноты.

Тоже и с песней «Смуглянка». Был заранее дан заказ на патриотическую песню на случай войны с Румынией. Как эта война могла бы сложиться тогда никто заранее не знал. С Финляндией война длилась целых 105 дней кровопролитных боев. С Польшей в сентябре 1939 года управились за две недели. Могло быть по всякому...

Одно только можно утверждать: тот, кто заказал песню «Смуглянка», владел совершенно секретной военно-дипломатической информацией о планах СССР на юго-западном фланге, а исполнитель Яков Шведов был достаточно неглупым человеком, чтобы не задавать лишних вопросов.

Чтобы вы мне окончательно поверили, вот вам исторический факт: весной 1939 года, в ожидании Советско-Польской войны, Сталин не просто распорядился вернуть в репертуар Большого театра одну из самых монархических опер в русском искусстве − «Жизнь за царя (Иван Сусанин)», но и лично курировал постановку, полностью изменив финал оперы как режиссер-постановщик спектакля! Стихи, песни, книги, фильмы, спектакли − все было под строжайшим контролем Верховного режиссера-постановщика...

Сказано «молдаванские партизаны» − значит, так тому и быть! И, главное − никаких собственных идей. Четко по заказу...

Агент Михалков

Все советские «литературные генералы» четко и без лишних вопросов выполняли любые творческие задачи, которые перед ними ставят партия и правительство.

Возьмем, например, Сергея Владимировича Михалкова − советского литературного маршала, автора слов Гимна СССР, а ныне - Гимна России.

Михалков − исполнитель заказов высшего уровня, он номенклатура ЦК КПСС. Ему задачу может поставить лишь высшее руководство страны.

Безусловно, сам Сергей Владимирович тоже что-то для души сочиняет. Но, опять же, только в тех жанрах и на те темы, которые ему дороги и близки.

Для детей − он автор дяди Степы милиционера и других милых детских стихов и басен.

Для взрослых − автор сценариев сатирического «Фитиля», ряда политических детективов на тему работы зарубежных разведок, например «Вид на жительство» (1972г.) о том, как советский турист воспользовавшись туристической поездкой, «выбирает свободу» и остаётся за рубежом...

Для КГБ − это лучший друг и помощник легендарного начальника контрразведки (Второго главного управления КГБ СССР) Олега Грибанова, которому Сергей Михалков помогал в различных делах и делишках. Из того, что мы знаем, Сергей Михалков был лично задействован при вербовке французского посла Мориса Дежана...

Сам Юрий Носенко находился в США под арестом до 1969 года по подозрению в том, что он советский двойной агент. Не исключено, что именно он был прототипом «Бекаса», а увольнение с работы и исключение из партии Грибанова должно было лишь укрепить легенду перебежчика. Заместитель Грибанова генерал Филипп Бобков ни тогда, ни сейчас не верил в предательство Носенко. Так это, или нет, сказать сложно, но остается фактом, что Носенко умудрился не только выйти чистым из американских застенков, но и парализовать всю работу ЦРУ гениальным по простоте способом: он писал на всех высокопоставленных сотрудников ЦРУ доносы, обвиняя их в сотрудничестве с Москвой! Его шпионские фантазии упали на благодатную параноидальную почву, ибо Америка 1969 года Ричарда Никсона − это почти тоже самое, что Америка 2019 года Дональда Трампа: поиски русского заговора, везде мерещится рука Кремля...

Даже если он и не был двойным агентом, а только простым предателем и авантюристом, то его измена сослужила хорошую службу.

Но, нет худа без добра! Был Олег Грибанов, да весь вышел. А вместо него возник новомодный писатель Олег Шмелев − не менее легендарный автор сценариев кинофильмов «Ошибка резидента», «Судьба резидента», «Возвращение резидента», «Кольцо из Амстердама» и других.

Зеленый свет и широкую дорогу в литературной карьере исключенного из партии Грибанова (Шмелева) объяснить очень просто: в 1956 году в Венгрии он был вместе с Юрием Владимировичем Андроповым, принимал участие в подавлении Венгерского мятежа...

Не удивительно, что когда 18 мая 1967 года Ю.В. Андропов на целых 25 лет займет главное кресло на Лубянке − за право поставить или экранизировать что-нибудь из творчества Грибанова (Шмелева) будут соревноваться все советские театры и киностудии. Надо признать: успех трилогии о резиденте был оглушительный! Фильмы не просто стали популярными, они стали культовыми, частью народного фольклора.

Кстати, в фильме «Ошибка резидента» показано все настоящее, все реальное, включая свободно говорящего по-немецки бывшего французского гражданина Глеба Плаксина в роли шефа БНД, в роли его помощника − настоящего австрийского антифашиста, бойца спецназа НКВД Эрвина Кнаусмюллера, и даже настоящий полиграф ‒ так называемый «детектор лжи».

Кадр из кинофильма «Ошибка резидента» (1968г.)

А что же наш Сергей Михалков? Он умеет держать нос по ветру и дружит со своим старым товарищем Грибановым (Шмелевым). Они в 1968 году вместе написали пьесу о разведчиках «Круглый стол с острыми углами», которую поставили в «Ленкоме», а затем записали радиоспектакль. Хоть пьеска вышла, как утверждают литературные критики, бездарной, но я полагаю, что в гонорарах соавторы не пострадали. Я даже уверен, что профессиональный царедворец Михалков уговорил Грибанова познакомить его поближе с товарищем Ю.В. Андроповым. Новый, 1969 год, наш всенародно любимый «Дядя Степа» встретил с уверенностью в завтрашнем дне и с готовностью выполнить любое творческое задание партии и правительства, в чем бы оно не заключалось и сколь бы странным оно не было.

Именно поэтому для нас бесценен уникальный опыт Сергея Владимировича в жанре научной фантастики: дело в том, что Сергей Михалков никогда не писал фантастику! Он вообще не писал о космосе, эта тема обходила его стороной. И вот, ни с того ни с сего, осенью 1969 года он написал, а в январском номере журнала «Пионер» опубликовал очень странную «фантастическую» пьесу «Первая тройка, или год 2001-й...».

Обложка журнала «Пионер» №1, январь, 1970г.

Что главное в фантастике? Футуризм! Попытка увидеть будущее, предвосхитить технический прогресс. У Михалкова в его «фантастической» пьесе футуризмом не пахнет от слова совсем: главными героями пьесы выступают трое школьников Федя Дружин, Вадим Гонтарев и Наташа Печатникова, их родители, и трое взрослых: летчик-космонавт, Герой Советского Союза, большой космический начальник Герман Степанович Титов, безликий академик Артамонов и некий человек из горкома комсомола Павловский.

Между ними завязывается такой диалог:

ТИТОВ. Простите, вы какого года рождения?
ПАВЛОВСКИЙ. 1970-го, 22 апреля. Родился в день столетия великого Ленина.
ТИТОВ. В хороший день вы родились!
ПАВЛОВСКИЙ. Вы, конечно, помните тот день?
ТИТОВ. Еще бы! Как мы готовились к нему!.. Какой это был подъем духа мысли и труда. Всенародное торжество, охватившее всю страну, всех от мала до велика. Хотя международная обстановка была тогда тревожной...
Вьетнам... Израиль... Насилие, убийства, террор... В Греции - фашизм...
Время военных авантюр и политических заговоров, роковых покушений на жизнь прогрессивных деятелей и время величайших научных открытий, время неустанной, героической борьбы всех честных людей за единство и за мир на Земле... Время реакции и прогресса. И вот мы с вами сегодня, в двадцать первом веке, живые свидетели всепобеждающих ленинских идей! Какое это счастье - отправлять наших юных питомцев на далекую планету. Здорово!

Ну, как вам это?!  Фантастика − это Рей Бредбери, Кир Булычев, Артур Кларк и другие. А тут − обнять и плакать. Это уровень дежурной передовицы газеты «Правда». Я бы охарактеризовал пьесу Михалкова, как антифутуристическую плакатную пропаганду.

И, тем не менее, в пьесе было нечто необычное, а ее сюжет не налезал на голову!

Фабула такова: трое советских школьников стали победителями конкурсного отбора в состав первого детского космического экипажа для полета на Марс. В процессе их полета выясняется, что никакого полета на самом деле нет: речь изначально шла об обмане, т.е. об имитации космического полета с целью проведения сложного медико-биологического эксперимента на психологическую совместимость членов экипажа и проверки их действий в нештатных ситуациях. Вместо реального космического полета на Марс создавалась видимость такового. В конце пьесы советские школьники не скрывают свою обиду за допущенный обман. У генерала Г.С. Титова и Феди Дружинина происходит трудный, совсем недетский разговор...

Если вы советский человек, родились и прожили значительную часть жизни в СССР, то должны еще помнить: не может Герой Советского Союза, генерал, член КПСС товарищ Титов обманывать советских детей. Права не имеет! Ловчить и обманывать могли жулики в детективных романах, нерадивые бракоделы из сатирического киножурнала «Фитиль». Председатель колхоза мог обмануть партию со своими соцобязательствами. Но детей обманывать нельзя! Тем более, с использованием служебного положения.

Это у них там, за океаном, царит ложь и обман, вся прогрессивная общественность возмущена агрессивной политикой Вашингтона, убийствами братьев Джона и Роберта Кеннеди, Мартина Лютера Кинга и др., нарушениями прав человека американской военщиной во Вьетнаме...

Американский генерал может обмануть ребенка, а советский, тем более космонавт, ‒ никогда! Да, не простой космонавт, ‒ второй человек в космосе Герман Степанович Титов!

Он же почти святой для нас был, апостол. И, ведь врет советский генерал у Михалкова, и не краснеет!

Возникает сразу два вопроса: кто Михалкова надоумил на такой невероятный, абсурдный сюжет? И кто разрешил это все напечатать...

Полагаю, вы уже догадались: тот, кто надоумил ‒ он же и разрешил...

Поскольку Михалков был лишь посредственным трансформатором чужих идей, наскоро сверстав дешевую плакатную макулатуру, мы попробуем извлечь зерна информации, заложенной в бездарной пьесе «Первая тройка, или год 2001-й...», по мотивам которой был снят в 1973-1974г.г. очень талантливый кинофильм «Большое космическое путешествие». 

И так, о чем пьеса? В каких словах и диалогах раскрываются герои?

Картина Пятая. Сразу после «приземления»:

ВАДИМ (помолчав). Называется запустили! Вместо Марса в зоопарк! Спасибо, что не а клетку!

НАТАША. А мы фактически были в клетке. Только мы были не львами, а подопытными кроликами. Выращивали космические помидорчики, ждали космических огурчиков, смотрели в иллюминатор, а нас, дурачков, просто-напросто разыгрывали. И не час, не два, а целых две недели. За окошечком то голубое, то розовое... Вспоминать противно!

ВАДИМ. Но надо им отдать должное. Все было хорошо продумано: и работа приборов, и ощущение невесомости, и световые эффекты, приближенные к реальной космической обстановке. Здорово! Ничего не скажешь!

НАТАША. И все равно обидно. Неужели нельзя было обойтись без этого цирка? Непонятно, чего они только добивались?

ФЕДЯ. Они проверяли нас на дружбу и товарищество в условиях космического общежития.

ВАДИМ. Жестокая проверочка. Мы же не отрывались от Земли.

НАТАША. Имитация. Да еще какая! Бессовестная! Я думаю, что они надраено тратили на это время и силы. Нас можно было запустить на Марс и не прибегая к таким обманам. И вообще... выходит, что нам не доверяли.

ФЕДЯ. Говорят ведь: «Доверяй, да проверяй!» Вот они и проверяли.

НАТАША. Так проверять нечестно.

ФЕДЯ. Почему? Они хотели понаблюдать, как мы будем себя вести при аварийной обстановке.

НАТАША. И все?

ФЕДЯ (продолжает). Как мы общаемся друг с другом. Представим себе, что мы начали бы вдруг ссориться из-за пустяков. Не говоря уже о серьезных вещах.

ВАДИМ. Ну, и что было бы? Нас бы отстранили от полета?

ФЕДЯ. Не исключаю.
 

Эти диалоги были чертовски знакомы, но вот откуда? Потом вспомнил: почти те же фразы мы слышим у героев фильма «Козерог-1» − единственного в своем роде фильме-разоблачении, где подробно показана фальсификация будущего полета на... Марс! Только американский фильм вышел на экраны в 1977 году.

Фраза Наташи «вспоминать противно» − это калька с американского «Меня сейчас вырвет», которую произносит О. Джей Симпсон в фильме «Козерог-1».

Такое впечатление, что авторы сценария «Козерог-1» и Сергей Михалков брали монологи из одного источника.

Просто поменяйте имена ребят на американских астронавтов, и представьте, что нечто подобное они могли реально обсуждать между собой!

Изначально фильм «Козерог-1» должен был показать фальсификацию полетов на Луну − которые действительно могут длиться одну−две недели.

Полет на Марс, чтобы было понятно, продлиться не менее двух лет! Так что герои Михалкова явно в подсознании имели в виду Луну...

Обратите внимание на ответы Феди: он спокойней и циничнее реагирует на обиды ребят. И многозначительно намекает, что, при необходимости, например, при угрозе «серьезных вещей» (в случае разоблачения − ?!) организаторы «полета» избавились бы от любого из них. Надеюсь, в переносном смысле, а не так, как с членами экипажа «Аполлон-1».

Но почему Федор такой циничный мальчик? И какова реакция взрослых?

Картина Шестая:

ПАВЛОВСКИЙ. Стало быть, Герман Степанович, ребята и это испытание выдержали?

ТИТОВ. И причем с отличными показателями. Вот, взгляните на их электроэнцефалограммы. (Показывает, поясняет.) Вспыхнул сигнал тревоги, ребята реагируют на сигнал опасности − кривая взметнулась. Опасность ликвидирована − альфа-ритм успокаивается. Понятно?

ПАВЛОВСКИЙ. Да, да понятно,

ТИТОВ. А теперь посмотрите на эти записи. Что вы видите? В них отражены эмоции наших ребят. Наташа реагировала на сигналы тревоги более активно, чем ее товарищи. Однако самообладания не теряла. Вадим сдержан, решителен. Федор Дружинин, я бы сказал, более чем спокоен. Его нервное и психическое состояние в критический момент не соответствует раздражителю. Сердечный ритм ни разу не нарушался... Какой-то феномен! Итак, последний, наиболее щепетильный эксперимент завершен. Пионерский экипаж готов к длительному полету в космос.

Действительно, даже большой начальник генерал Титов и человек из горкома Павловский не могут понять спокойствие Феди. Оказывается, у него есть тайна!

ТИТОВ (Феде). Ну! Давай, как говорится, поговорим без свидетелей. С глазу на глаз. Согласен? (Федя молчит) Так что же все-таки у тебя стряслось? Ведь не струсил же ты? Уверен, что нет. Ты не трусливого десятка. Я должен знать причину. Я отвечаю за этот рейс перед правительством. Перед всеми ребятами на свете... Тебе не стыдно молчать?
ФЕДЯ (выдавливает из себя). Стыдно, но сказать еще стыднее.
ТИТОВ. А ты не стыдись, я пойму тебя, как отец.
ФЕДЯ. Я не имею права лететь.
ТИТОВ (подумав). Не имеешь права? Что же ты натворил?
ФЕДЯ. Ничего я не натворил. Просто... (Замолкает.)
ТИТОВ. Ну, говори, говори!
ФЕДЯ (решившись). Хорошо. Я скажу. (Не глядя на Титова.) Я знал перед испытанием, что это не настоящий полет...
ТИТОВ (помолчав). Кто же и когда раскрыл тебе нашу тайну?
ФЕДЯ. Не знаю... Перед самым «стартом». За несколько минут. Я случайно услыхал, как кто-то сказал за спиной: «Две недели полное ощущение полета в этой бандуре, а потом полное разочарование...»
ТИТОВ. В бандуре, значит? Так и сказал?
ФЕДЯ (кивает головой). В бандуре!
ТИТОВ. И ты не сказал ребятам?
ФЕДЯ. Конечно. Какое же это было бы товарищество? Ведь скажи я им, что все это «липа», испытание сорвалось бы. Пусть уж лучше я один. (Вспоминает.) Слышу сигнал тревоги, думаю про себя: «липа» За окошком серо-буро-малиновое - тоже «липа»! Наташа беспокоится за своего Марсика, а я-то все знаю и только злюсь. «Через две недели, - думаю, - расцелуешь свое сокровище!» Теперь понимаете, почему я не имею права лететь? Для меня ведь испытанием было только молчать в тряпочку и терпеть, а для них это было испытание настоящее.
ТИТОВ (сочувственно). Да-а-а. Не ожидал... Не легко тебе было эти две недели.
ФЕДЯ (неожиданно оживляясь). А вообще-то здорово, ловко придумано, Если не знать секрета, то ни в жизни не догадаешься! (Лукаво.) Хотя одна накладочка у вас все-таки была!
ТИТОВ. Какая же?
ФЕДЯ. Ребята ждали, когда по радио о полете объявят, а сообщения-то не было. Можно ведь было бы на пленочку записать и прокрутить, для полной убедительности.
ТИТОВ. Молодец! Верно подметил. Учтем на будущее. Ну вот что, сынок. Разговор у нас с тобой был доверительный, но все же мне придется объяснить комиссии, почему ты не можешь лететь... Не имеешь права... как ты говоришь...

Диалоги настолько красноречивы, что говорят сами за себя! Особенно рационализаторское предложение Феди, как улучшить правдоподобность фальсификации космического полета, и машинальный, почти по Фрейду, ответ генерала Титова: учтем на будущее! На будущее, понимаете! Они и дальше собираются все фальсифицировать...

От Фединых слов о том, что надо бы речевые сигналы заранее записать на пленочку, а потом прокрутить по радио, я просто рассмеялся. Это же в самую точку!

 Пьеса заканчивается абзацем, который имеет двоякий смысл: то ли ребят действительно запустили в космос, то ли просто учли Федино пожелание и записали «на пленочку» радиосообщение о полете космического корабля:

ДИКТОР (мужской голос.) ...Социалистических Республик, шлют свои сердечные поздравления советским людям, находящимся при исполнении служебного долга на других планетах. Советский народ желает счастливого полета школьникам Советского Союза; Наташе Печатниковой, Вадиму Гонтареву и Федору Дружинину - экипажу космоплана «Пионер-1», совершающему рейс Земля − Марс. С Новым годом, дорогие ребята! С Новым годом, товарищи! С Новым годом, Вселенная!»

Все предельно понятно, неясно другое: почему все эти крамольные слова автор не вложил в уста мифическим иностранцам? У нас ведь когда нельзя было сказать прямо, то место действия пьесы переносили заграницу: мол, это не у нас, это все у них происходит. А тут наоборот − возвели на себя напраслину на ровном месте. Почему?

Не потому ли, что досконально зная об американском лунном обмане, не хотели открыть карты раньше срока, готовились к большой сделке?

Поскольку Сергей Михалков выполнил задание правильно, но бездарно, через несколько лет пьесу решили переписать и экранизировать.

На этот раз, чтобы все вышло правильно, решили привлечь к работе самого главного советского космонавта после Гагарина − Алексея Леонова.

Леонов − как осознанная необходимость

Алексей Леонов не просто космонавт, генерал, дважды Герой Советского Союза, первый человек в открытом космосе и прочее, и прочее.

Он − Художник, с большой буквы. Я имею в виду не только живопись.

картина Алексея Леонова «Союз−Аполлон» (холст, масло), 1973г.

У него очень интересная непростая биография. Дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт, первый человек в открытом космосе, а теперь, внимание, с 2000 года − ни много ни мало вице-президент «Альфа-банка»! Ладно, если бы его на пенсии взяли на полставки в «Аэрофлот». Но, черт побери, вице-президент «Альфа-банка» − это говорит о незаурядных талантах Алексея Архиповича, причем отнюдь не в области авиации и космонавтики.

Вы многих знаете космонавтов, даже просто генералов любых родов войск, которые вошли в руководство крупнейшим банком России? Я вообще припоминаю только одного советского генерала на службе у банкиров − Филиппа Бобкова, бывшего начальника 5-го управления КГБ, генерала армии. Одно время он работал аналитиком у Гусинского в Группе «Мост». Но потом переместился в правильном направлении − советником генерального директора РИА «Новости». А с 2008 года так вообще стал генеральным инспектором Управления генеральных инспекторов Министерства обороны Российской Федерации.

Леонов же как ушел на фронт финансов и банковского капитала, так до сих пор не вернулся оттуда ни в авиацию, ни в космонавтику.

Чем же так приглянулся банкирам это бывший военный летчик?

В юности он очень хотел быть художником. Весной 1953 года^[1], еще не окончив среднюю школу, он махнул на попутном грузовике из Калининграда в Ригу, в академию художеств, проехал в открытом кузове 600 километров, чтобы предстать перед приемной комиссией и показать свои рисунки. Он им понравился: «В общем, оканчивай школу – и ты наш студент».

Все бы ничего, но оказалось, что общежитие предоставлялось только с третьего курса, стипендия, если дадут, пятьсот рублей. И комната в Риге – тоже пятьсот рублей. Денег на богемную жизнь художника в Риге у парня из бедной многодетной семьи просто не было.

Сам Леонов так вспоминал этот эпизод из своей жизни^[1]: «Ничего себе! У меня отец шестьсот рублей получал, а младший брат – в седьмом классе. И я подумал: «Вот и все, сам Бог велел мне идти туда, куда и собирался, в авиацию». Поэтому, окончив школу, в Кременчугское летное училище «рванул», где кормили, одевали и сразу предоставляли кров».

Он очень рано вступил в партию: в 1957 году, одновременно с окончанием Чугуевского военного авиационного училища. 

Это несколько необычно, ведь в партию вступить было очень непросто в те годы. Это в пионеров всех строем принимали, в комсомол загоняли, хотя и выгоняли тоже. А вот в партию можно было вступить лишь по рекомендации, за определенные заслуги, или как признание авторитетного положения в обществе. Партийный билет тогда давал путевку в жизнь, возможность продвинуться по службе, решить жилищно-бытовые проблемы и т.д. Даже говорили, что партбилет приравнивается к диплому о высшем образовании. А уж обладая обоими − все двери перед тобой открыты! Только ведь такая волшебная палочка каждому нужна, поэтому на партбилеты был тоже «дефицит», давали не всем и по блату.

Это беспартийных академиков и народных артистов силком тянули в партию − у них и без партии уже все хорошо, им партия не помощник, а обуза, кандалы и обязаловка.

Много принимали в партию на фронте, в послевоенные годы − ветеранов Великой Отечественной, участников боевых действий, передовиков труда, орденоносцев и т.п. Безусловно туда брали старших офицеров и генералов, потому что у нас в Советской Армии не могло быть беспартийных полковников, генералов и адмиралов.

Простой же парень был готов землю рыть ради этой красной книжечки. До 27 лет принимали очень редко: отбудь вначале ВЛКСМ, а потом, если заслужишь, поговорим...

Леонов же в свои 23 года был зеленым сопляком-лейтенантом, на войне не был, подвигов не совершал, план по выплавке чугуна на 150% не перевыполнял, за что ему партбилет?

Например, Юрий Гагарин стал кандидатом в члены КПСС в 1959 году, а вступил в партию только летом 1960 года, на три года позже Леонова − уже будучи членом Первого отряда космонавтов СССР, что выглядело как проявление лояльности перед ЦК КПСС.

Прояснить этот момент в биографии Леонова поможет следующее обстоятельство: после училища, его направили служить не в Забайкалье, не в Мурманск и не на Камчатку, а в Группу Советских Войск в Германии (ГСВГ), и не простым строевым летчиком, а в 294-й отдельный разведывательный авиационный полк в Альтенбурге, рядом с Дрезденом.

Леонов так вспоминал свою службу в Германии^[1]: «Мы в Германии сразу же начали летать. Особенность какая? Самолет этот, МиГ-15, но уже «бис», с фотоаппаратами большими, по шестьсот килограммов. Эти фотоаппараты висят под крыльями, и мы над Восточной Германией летали и снимали территорию. На другую сторону нельзя было. Но мы, конечно, шпионили чуток. Снимки делались по заданию Дунаевской картографической фабрики. Это была уже практически творческая работа».

Алексей Архипович не только большой художник-истребитель, но и шутник: «чуток шпионил» в интересах Дунаевской картографической фабрики!

Потом был отряд космонавтов и дружба с Гагариным. Из более чем скупых обрывков воспоминаний складывается впечатление, что Леонов был попросту приставлен к Юрию Алексеевичу «дружить» с ним. Куда тот − туда и он. Были они очень разными для дружбы: Гагарин − простой русский парень, душа на распашку, бесхитростный, не дурак выпить и ходок по бабам. Леонов − весь собранный, бдительный^[1]:

«Был такой случай, когда Попович и еще пара ребят практически всю ночь проиграли в карты. Мы же отдыхать приехали…

И ясно, что выпивали. Когда стали садиться в автобус, я у него отобрал карабин.

– Алексей, ты что? Мы же друзья…

– Нет, на охоте друзей не бывает, я тебя предупреждал, что этого не стоит делать. Это опасно».

Обычно так себя ведут сотрудники госбезопасности: все пили, и он с ними, только они пьяные, а он все записал и все запомнил...

Так уж вышло, что Гагарину был нужен друг-телохранитель, потому что, будем откровенны, Юрий Алексеевич частенько бывал «на бровях», ходил по бабам, болтал лишнее и не всегда справлялся с ролью Звезды №1 всего Советского Союза.

Был такой случай: 3 октября 1961 года на отдыхе в Крыму (Форос), при жене и детях, внезапно отлучился в один из номеров санатория, где закрылся с медсестрой и начал к ней приставать... Тут, как на грех, жена по наводке «доброжелателя» пошла его искать в ту самую запертую комнату. В дневниках генерала Каманина есть такая запись^[3]: «Как рассказала медсестра Аня, она после смены с дежурства зашла в комнату отдохнуть, лежала на кровати одетой и читала книгу. Гагарин вошел в комнату, закрыл дверь на ключ и со словами: «Ну что, будешь кричать?» − пытался ее поцеловать... В это время раздался стук в дверь, и Гагарин выпрыгнул с балкона». Падение с первого этажа вышло крайне неудачным: он разбил все лицо в кровь, пробил надбровную кость, едва остался жив...

Нужно понимать: Гагарин был не просто Звездой, он был главной фотомоделью всего Советского Союза, его лицо − достояние всех газет и журналов СССР. Он должен был вскоре выступать с докладом на очень важном для Хрущева ХХІІ съезде КПСС, где Юрию Алексеевичу отводилась роль живой иллюстрации выдающегося вклада товарища Хрущева в дело освоения космического пространства. Понятно, что ни на какой съезд партии в таком виде Гагарина не пустили. Его никак не наказали, только генерал Каманин провел с ним жесткий мужской разговор^[3]: «Благодари Бога, тебе еще раз повезло, а могло быть очень плохо. Надеюсь, ты не хуже меня понимаешь, какие неприятности ты доставил себе, командованию, партии и народу. Ты получил очень дорогой урок, и из него нужно сделать выводы на всю жизнь».

Леонов всегда тщательно фильтровал все, что говорил или писал. За это он всегда был в большом доверии у большого начальства. Но, иногда, уже в наши дни, у него порою прорывались разные оговорки по Фрейду. Например, в интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону (в 2016 году!!!), Алексей Архипович очень правильно и обстоятельно по всем канонам Главного политического управления Советской Армии расписывал официальную биографию Юрия Гагарина, превозносил личные качества своего погибшего друга, прямо как в песне «Знаете, каким он парнем был...», а потом, на совершенно невинный вопрос о легендарной гагаринской улыбке, на секунду «вышел из образа» и дал довольно двусмысленный ответ^[2]: «Ну, улыбка − это хорошо, конечно, но за ней мозги должны быть, и всем улыбаться не стоит». Он потом обратно «зашел в образ», но осадок остался.

«Улыбка — это, конечно, хорошо, но за ней мозги должны быть, и всем улыбаться не стоит»[2]

Кстати, по факту инцидента в Форосе в октябре 1961 года Леонов также провел со своим подопечным космонавтом Гагариным воспитательную беседу...

И еще один момент в продолжение темы. В наши дни не редкость, когда обласканный советской властью большой начальник начинает вспоминать, как он эту советскую власть не любил, как ему плохо жилось при коммунистах и т.п.

Леонов − не исключение. Во многих интервью он не стесняется в критике советского строя, тем более, что и повод у него был: отец два года отсидел за драку с председателем колхоза (обещал зарубить топором), но в 1939 году был не только отпущен, но еще и реабилитирован во времена первой оттепели Лаврентия Берии.

Но не это более всего омрачает воспоминания Космонавту №11. Вы не поверите! В 1975 году ему с Валерием Кубасовым пришлось скинуться по 8 тысяч рублей из полученной премии на торжественный банкет в Зеркальном зале Звездного городка по случаю успешного завершения полета Союз-19 по программе ЭПАС (Союз-Аполлон). И вот, по прошествии 40 лет, Леонов никак не может забыть оплаченный счет за банкет!

Знаете, встречал я на своем веку разных людей из многих стран и континентов. Но я не припомню ни одного русского человека, который бы жалел о том, что устроил праздник, накрыл стол и пропил все деньги с друзьями... А Леонов «пропил» далеко не последние деньги: только половину 15-тысячной премии. Да и зарплата заместителя начальника Центра подготовки космонавтов, с надбавками за звание генерала, за летчика-испытателя, плюс командировочные − измерялась тысячами рублей, когда простой советский рабочий или служащий получал не больше 120 рублей. И повод был − «обмывали» звезду Героя Советского Союза. А ему до сих пор жалко! Все таки, разные они были с Гагариным...

Утром 27 марта 1968 года первый космонавт Земли Юрий Гагарин и полковник, летчик-испытатель 1-го класса Владимир Серегин разбились при совершении рядового тренировочного полета на самолёте МиГ-15УТИ. Нелепая смерть...

На какое-то время космическое старшинство перешло к Герману Титову. Не случайно, в журнальном варианте пьесы «Первая тройка, или год 2001-й...» руководителем космической программы изображен именно Титов, космонавт №2.

Но, недолго музыка играла. С Германом Степановичем была та же «русская» проблема, что и с Юрием Алексеевичем.

Генерал Каманин вспоминал (28 октября 1969 года)^[3]: «Неделю назад Титов совершил тяжелейший проступок: в нетрезвом виде управляя автомобилем, грубо нарушил правила уличного движения, а когда милиционеры на мотоциклах догнали его и принудили остановиться, он ударил одного из них по лицу, сопровождая свои оскорбительные действия нецензурными выражениями. За восемь лет после своего полета в космос Титов совершил немало неблаговидных поступков, получив за них взыскания от руководства ВВС. Я много раз подолгу беседовал с Германом о его поведении, его неоднократно предупреждал и наказывал Главком Вершинин. Но Титов не внял нашим предупреждениям и продолжал скрытно поддерживать связи с сомнительными компаниями и «друзьями». Последнее происшествие отвратительно само по себе, а попытки Титова оправдаться и свалить вину за него на грубость милиционеров еще больше роняют его достоинство как офицера, космонавта и депутата».

Из дневников генерала Каманина: «30 октября 1969 года в 14 часов началось заседание партбюро 1-го управления Центра, на котором разбирали дело коммуниста Титова. В своем выступлении Титов признал себя виновным в инциденте с милиционерами, но пытался смягчить тяжесть совершенного им проступка и отрицал свои ходатайства перед Щелоковым, объясняя цель поездки к министру одним лишь желанием извиниться за плохое поведение. Николаев, Беляев, Леонов, Кузнецов и другие товарищи дали правильную оценку действиям Титова и высказались за вынесение ему самого строгого взыскания. Титов дошел до роковой черты: за все свои выходки он заслуживает суровой кары − исключения из партии и лишения званий летчика-космонавта СССР, Героя Советского Союза и депутата Верховного Совета. Но такое решение будет позорить всех наших космонавтов, и поэтому я решил сделать еще одну, последнюю попытку спасти Германа Титова как космонавта №2, хотя бы для истории. По моей рекомендации партбюро приняло следующее решение: объявить коммунисту Титову Г.С. строгий выговор с предупреждением и занесением в личное дело; ходатайствовать перед командованием о лишении Титова прав на управление самолетом и автомашиной на срок до двух лет; предупредить коммуниста Титова, что в случае нового, даже самого малейшего нарушения им дисциплины партийная организация НИИЦПК исключит его из рядов членов КПСС и будет ходатайствовать о лишении его депутатского мандата, а также званий летчика-космонавта СССР и Героя Советского Союза».

Таким образом, в октябре 1969 года товарищ Леонов, который всегда правильно выступал на партсобраниях, и за которым никогда не водилось «русской» проблемы, стал фактически самым главным советским космонавтом №1.

В 1973 году, когда было принято решение о необходимости экранизации пьесы Сергея Михалкова «Первая тройка, или год 2001-й...» под новым названием «Большое космическое путешествие», из сценария был вышвырнут утративший доверие партии Герман Титов, место которого занял самый доверенный космонавт Советского Союза 1973 года:

кадр из фильма «Большое космическое путешествие» (1975г.)

Почему такое интересное название у фильма, когда никакого путешествия не было вовсе? Есть гипотеза, что названия картины «Большое космическое путешествие» дословно перекликаются с названием классического фантастического фильма Стэнли Кубрика «Космическая одиссея 2001 года» (1968). Характерные элементы внешнего облика «Астры» − шарообразный головной модуль, параболическая антенна над центральной секцией, трапециевидная хвостовая часть с тремя реактивными соплами − напоминают аналогичные детали конструкции «Discovery One». Эпизод с разумной бортовой ЭВМ, противостоящей одному из членов экипажа и побеждаемой при помощи отвёртки, − намек на знаменитую сцену демонтажа компьютера HAL 9000 астронавтом Дейвом Боуменом. Более того, соавтор сценария «Космической одиссеи» английский писатель Артур Кларк был дружен с Алексеем Леоновым, и даже использовал запись его дыхания при выходе в открытый космос в 1965 году для своей картины!

Кстати, о Стенли Кубрике, раз уж речь зашла о нем. Многие верят в легенду, что все съемки фальсифицированных полетов на Луну были поставлены под руководством режиссера-постановщика «Космической одиссеи» Стенли Кубрика. Я сейчас никак не буду комментировать эту гипотезу, расскажу о другом. Не раз приходилось слышать довод о том, что, мол, все человечество смотрело ТВ трансляцию прилунения «Аполлон-11» (очередной фантастический фильм Кубрика), а в СССР и в Китае «творчество» Кубрика скрывали от народа.

Это не так! Руководствуясь непостижимым простому человеку чувством юмора, советские власти организовали премьеру фильма «Космическая одиссея 2001 года» очень своеобразно:  в СССР картина впервые была показана 18 июля 1969 года, в перерыве, между запуском Аполлон-11 и его прилунением, вне конкурсной программы Московского международного кинофестиваля. Поэтому, могу утверждать: в июле 1969 года Кубрика смотрели в СССР. Просто другой эпизод, не тот, что транслировал ЦУП из Хьюстона...

Полагаю, что Стенли Кубрик вместе с Артуром Кларком остались довольны московским радушием.

Фильм «Большое космическое путешествие» снимался в 1973−1974 годах, однако вышел на экраны только 5 ноября 1975 года, т.е. уже после окончания всех американских полетов как по лунной программе «Сатурн−Аполлон», так и по совместной советско-американской программе «Союз−Аполлон» (ЭПАС).

Возьму на себя смелость утверждать, что сам фильм был снят ради одной единственной сцены в конце − заключительного монолога Алексея Леонова.

Стоя напротив собственной картины «Союз−Аполлон», и как бы кивая на нее, Алексей Архипович произносит абсолютно шокирующие для заинтересованных лиц слова:

Алексей Леонов: «Возможно, многие из вас, ребята, расстроились, что не увидели в фильме настоящего космического путешествия. Его не было...»

Его (полета) − не было! Кивает нам Алексей Леонов на съемках из далекого 1973 года на изображенные маслом на холсте корабли «Союз» и «Аполлон».

Хотя премьера фильма состоялась 5 ноября 1975 года, уже после полета советско-американского полета по программе ЭПАС.

А мы пытаемся понять: чего не было? Полетов кораблей «Аполлон»? Советско-американской встречи на орбите? Или вообще, вот этого всего никогда не было?!

А что же тогда было на самом деле? Поскольку Алексей Архипович крепко вошел в образ «верующего» в американские полеты на Луну и в ближайшее время вряд ли из него выйдет, то, чтобы снять камень с его души, мы подробно расскажем о самом деликатном, самом пикантном эпизоде советско-американского соперничества в космосе, после которого Ричард Никсон через долгие годы приехал наконец в родной для него с детских лет Советский Союз, в Москву, обнял и расцеловал по русскому обычаю дорогого Леонида Ильича Брежнева, а лунную программу распорядился расформировать и сдать на слом, закрыв тему раз и навсегда.

О том, как предали американскую «Луну» забвению − читайте в в следующей части данной главы.